Горизонт

Песни о Гайавате Статьи
В.К. Журавлев (Новосибирск)

Мифология может рассматриваться как особый язык, который сохранил для нас фрагментарные данные о прошлом этого мира…

События, которые однажды имели место в разных местах этого региона, «проектируются» на небесный свод с его видимыми светилами, становясь впоследствии предметами мифологических преданий. Предания взаимодействуют и частично смешиваются, так что теперь почти невозможно пройти весь их путь в прошлое и найти начальный пункт их возникновения. Остается только полагаться на человеческое воображение, как другой инструмент познания…

Владимир Рубцов «Поиск инопланетных астроинженеров»,

RIAP Bulletin, v. 4, No 4, 1998, р. 10.

Литература о следах палеовизитов иных цивилизаций на нашу планету постоянно пополняется все новыми находками. Так, «РИАП Бюллетень» опубликовал на эту тему новые статьи Рубцова и Морозова [1, 2]. Большая часть таких работ принадлежит англоязычным авторам. Однако, как ни странно, нам не удалось найти ссылок на анализ следов палеовизита и уфологических событий в классическом произведении американской литературы - поэме Генри Лонгфелло «Песнь о Гайавате». Возможно, такие работы имеются, но неизвестны русским авторам.

В России «Песнь о Гайавате» переиздавалась многократно - в непревзойденном переводе И.А. Бунина. Лонгфелло писал о своем главном литературном творении:

«“Песнь о Гайавате” - это индейская Эдда... Я написал ее на основании легенд, господствующих среди индейцев. В них говорится о человеке чудесного происхождения, который был послан к ним расчистить их реки, леса и рыболовные места и научить народы мирным искусствам.

У разных племен он был известен под разными именами: Michabou, Chiabo, Manabozo, Tarenaywagon и Hiawatha, что значит - пророк, учитель. В это старое предание я вплел и другие интересные индейские легенды... Действие поэмы происходит в стране оджибуэев, на южном берегу Верхнего озера, между Живописными скалами и Великими Песками» [3].

Для научного анализа преданий индейцев с целью поиска в них следов уфологических событий, естественно, нужно пользоваться первоисточниками, на основании которых написана поэма на английском языке. Предлагаемый анализ был впервые проведен по переводу английского текста на русский язык и, следовательно, может рассматриваться лишь как первый шаг в освоении индейского эпоса и преданий древней Америки на поле научной уфологии.

Оправданием такого пути является не только цель введения в научный оборот новой проблемы, нового материала, но и исключительно бережное, тщательное, близкое к строго научному обращение с этим материалом как Лонгфелло, так и Бунина. Мы сравнили русский текст Бунина, на основе которого делаем свои выводы, с английским текстом по московскому изданию «Песни о Гайавате» на английском языке [4]. И в итоге получили некоторые дополнительные намеки на утерянную при переводе первичную информацию. Это было неизбежно, так как Лонгфелло и Бунин не знали о возможном «инопланетном» толковании легенд и, стремясь к точности передачи деталей и событий в их земном истолковании неизбежно делали «уфологические ошибки» и неточности. Мы не знаем об этих «дефектах» в тексте Лонгфелло, но можно найти их в тексте Бунина.

Сразу же бросается в глаза, что в поэме Лонгфелло мотив небесного, божественного происхождения Гайаваты смягчен, хотя и присутствует в поэме. Поскольку в уфологической литературе идея о выдающихся пророках, просветителях, героях уже анализировалась как след прибытия на Землю инопланетян, представителей высшей цивилизации, то очевидно, что и индейские предания должны быть рассмотрены под этим углом зрения. Но Гайавата воспринимается не как «сын Божий», а просто как выдающийся индеец, выдающийся человек, действующий земными средствами и умирающий как обычный человек.

Его подвиги - постройка пироги, лечение травами, изобретение письма - это скорее подвиги Героя, но не посланника богов. Этот мотив древних индейских легенд должен быть детально изучен по первоисточникам, а не по их пересказу в поэме. Мы же обращаем внимание лишь на одну главу в поэме, не связанную с делами Гайаваты, а представляющую собой как бы вставку в основную тему, с точки зрения основного сюжета - необязательную.

Речь идет о главе «Сын Вечерной звезды». Ее героем является не Гайавата, а некий старец Оссео, а сама история приводится как рассказ местного «барда» Ягу о событиях, которые имели место

«в незапамятные годы,

в дни, когда еще для смертных

небеса и сами боги

были ближе и доступней».

Перескажем эту историю, выделяя места с «уфологическим подтекстом».

В индейском племени жил старик Оссео – «нищий, старый, безобразный, вечно кашлял он, как белка». «Ах, но сердце у Оссео было юным и прекрасным! Он сошел с Звезды Заката, он был сын Звезды Вечерней, Сын Звезды любви и страсти! И огонь ее и чары, и краса, и блеск лучистый всё в груди его таилось, всё в речах его звучало!»

Мысль о том, что родиной Оссео была не Земля, а Венера, требует представлений, что Вечерняя звезда - подобие Земли. Но идеи Коперника и Галилея, идеи о том, что на Венере можно рождаться и жить - странны с точки зрения естественного существования на плоской бесконечной Земле под куполом недостижимого неба.

Не добавил ли Бунин здесь что-то от себя ради рифмы, ради красоты рассказа? Очень уж индейская Венера напоминает римскую в этом рассказе...

Ах, но сердце у Оссэо

Было юным и прекрасным!

Он сошел с Звезды Заката,

Он был сын Звезды Вечерней,

Сын Звезды Любви и страсти!

И огонь её, и чары,

И краса и блеск лучистый –

Всё в груди его таилось,

Всё в речах его сверкало!

Сравним с английским текстом:

Ah, but beatiful within him

Was the spirit of Osseo,

From the Evening Star desсended,

Star of Evening, Star of Woman,

Star of tenderness and passion!

All its fire was in his bosom,

All its beauty in his spirit,

All its mystery in his being,

All its splendor in his language!

Мы видим, что Бунин передал очень точно характеристику Вечерней звезды и если нас удивляет совпадение свойств её с Венерой древнего Рима, то в стилизации надо подозревать не Бунина, а Лонгфелло. Проверить, насколько обоснованно это подозрение, можно только имея первоисточники, которыми располагал американский поэт. А вот во втором абзаце цитируемого отрывка поэмы мы находим косвенное подтверждение, вернее усиление наших «уфологических догадок» по сравнению с русским текстом:

“All its mystery in his being”

«Всё её тайной было в его бытии» (т. е. тайной Вечерней звезды - как попал на Землю, как оказался в племени, чем занимался...). Бунин не передал содержания этой строки, считая её менее важной по сравнению с соседними.

Но, может быть, понятие «сын Вечерней звезды» надо понимать не буквально, а мистически - родился на Земле под влиянием Звезды любви и страсти, или как в английском тексте – «звезды Женщины, нежности и страсти». Но и в русском и в английском тексте прямо указывается – «Он сошел с Звезды заката», “From the Evening Star descended”. И качества Оссео как представителя высшей цивилизации, как посланника Великого Кольца (по Ефремову) - вполне соответствуют рассказу Ягу. А то, что «вечно кашлял он, как белка» - можно приписать тому досадному обстоятельству, что несмотря на все достижения физиологической науки его звезды - он все же не до конца приспособился даже к райской атмосфере древней Америки, экологические показатели которой недостижимы для нашего закатного времени.

За Оссео неожиданно выходит замуж красавица Овини, отвергнув сватовство мужественных индейских юношей, доблестных охотников и воинов, презирая насмешки индейского светского общества. В английском тексте этот поступок индейской красавицы лучше обоснован психологически, чем в русском –

Своенравна и сурова,

Молчалива и печальна

Овини была

Дело не только в ее «гордости» и своенравии, но и в том, что

She the willful and the wayward,

She the silent, dreamy maiden,

Was the fairest of the sisters.

«Она была упрямой и своенравной, молчаливой и мечтательной девушкой, самой красивой среди сестер». Лонгфелло рисует образ индейской «сестры пушкинской Татьяны», для которой духовная красота и мечты о необычном были важнее окружавшей её реальности.

Далее описывается путь семьи - Оссео, Овини и ее сестры с мужьями - идут вместе на пир к соседям - в ненастный, темный вечер. Здесь происходят чудеса. Сначала - как бы невидимое чудо - Оссео, увидев на небе свою далекую родину - Вечернюю звезду обращается с почти неслышной спутникам мольбой (можно перевести и - с молитвой) - к своему отцу, живущему на Вечерней звезде. Очевидно, женившись на юной девушке, он страдает от своего физического несовершенства. Он просит вернуть ему молодость. Связь телепатическая, никакой аппаратуры не нужно. Его просьба услышана. Мечта осуществляется способом, известном нам по русским народным сказкам (Иван входит в одно ухо коня и, выходя из другого преображается. Только здесь роль коня играет старый поваленный дуб). Прыгнув в дупло, Оссео выходит из него молодым красавцем. Но ничто в этом мире не дается даром - индейцам, как и другим народам древности, был известен закон сохранения энтропии. Всплеск негэнтропии в одном месте пространства требует компенсации - роста энтропии, не меньшего по абсолютной величине - в другом месте. И по непререкаемому закону природы Овини становится старухой. Типичная ситуация для человеческого общества - добрый молодец должен оставить старую супругу и искать себе пару. Но Оссео - сын не Земли, а Венеры. И он не выполняет этого закона. Тогда чудеса продолжаются. Телепатическая связь с небесным пространством восстанавливается - Оссео и находящихся с ним индейцев приглашают на небо. Здесь возникает противоречие. С одной стороны, чтобы попасть на небо, надо стать духом - это слушателям Ягу было известно и понятно. “It will change you to a spirit”. Но с другой путь на небо, к Вечерней звезде осуществляется техническими средствами. Вигвам, в котором происходило пиршество, превращается в летательный аппарат, который доставляет всех гостей к конечному пункту - на планету Венера.

Легенда, пройдя через века, потеряла непонятные и странные подробности, но наиболее яркие детали летательного аппарата - летающего вигвама - дошли до нас. Наверное, потому, что они тогда больше всего подействовали на воображение, на чувства людей, видевших полет своими глазами.

«Вдруг жилище задрожало,

Зашаталось, задрожало,

И почувствовали гости,

Что возносятся на воздух!

…

Все котлы из сизой глины -

Вмиг серебряными стали,

Все шесты вигвама ярко

Засверкали в звездном свете,

Как серебряные прутья,

А его простая кровля -

Как жуков блестящих крылья».

“Then the lodge began to tremble,

Straight began to shake and tremble,

And they felt it rising, rising,

Slowly through the air ascending,

...

And behold! the wooden dishes

All were changed to shells of scarlet!

And behold! the earthen kettles

All were changed to bowls silver!

And the roof - poles of the wigwam

Were as glittering rods of silver,

And the roof of bark upon them

As the shining shards of beetles”.

Переданы и впечатления первых индейцев - пассажиров летательного аппарата:

«В небеса, к далеким звездам,

В темноте, минуя ветви»,

“From the darkness of the tree tops,

Forth into the dewy starlight,

Till it passed the topmost branches”.

Английский текст и здесь чуть конкретнее, чем русский. Описана мягкая посадка на Венеру:

«И опять вигвам поднялся,

В облаках поплыл прозрачных

По воздушному теченью,

И пристал к Звезде Вечерней, -

На звезду спустился тихо,

Как снежинка на снежинку,

Как листок на волны речки,

Как пушок репейный в воду».

Известно, что описание неинформированными очевидцами приземления неопознанного летающего объекта по типу осеннего листа признается уфологами как признак истинности сообщения. Спуск на землю с покачиваниями и отклонениями, подобно опадающему листику дерева осенью указывает на компенсацию сил гравитации - из-за сопротивления воздуха и определенного соотношения площади торможения и массы у листа или неточной компенсации магнитного поля при технической левитации в магнитном поле. Естественно предполагать, что подобная же картина будет иметь место в гравитационном поле для летающей тарелки.

В поэме Лонгфелло рассказывается о встрече Оссео с отцом. Слушатели получают о жизни на Вечерней звезде только ту информацию, которая важна для их духовного развития и понимания космической справедливости, которая включает и жестокие наказания расплату за несправедливость, гордость, недостаток доброты.

Сообщается и о местоположении источника зла во Вселенной: «там, на звездочке, что светит от Звезды Вечерней влево, чародей живет, Вэбино, дух и зависти и злобы, превратил тебя он в старца. Берегись лучей Вэбино: в них волшебная есть сила, - это стрелы чародея!»

{Рассматривая карты звездного неба для широты Москвы (других у автора нет) можно видеть: в начале июня влево от направления на Запад, где восходит Венера, находится Сириус – «Песья звезда». В другие сезоны ее там нет. Но это карты для широты Москвы. А так как югу озера Верхнего в Америке соответствуют широты 46 - 47 градусов, то этот вопрос надо изучать для карт, составленных для широт Одессы Ростова - Астрахани. И уточнить расположение Венеры}.

Есть еще один мотив в поэме Лонгфелло, который, как нам кажется, является несколько неожиданным и может рассматриваться как «осколок» информации, полученной индейцами в результате контакта с более высокой цивилизацией (как мы, люди технического века, ее себе представляем). Многое забылось и отсеялось в веках, но это впечатление осталось, именно потому, что оно было тогда странным (или на нашем жаргоне - сенсационным. И желанным одновременно).

Для прилетевших на Венеру не только наступит жизнь «в мире и согласьи», но «и спадет проклятье с женщин, иго тягостной работы: в птиц они все превратятся, засияют звездным светом, ярким отблеском заката на вечерних нежных тучках».

Идея эмансипации вряд ли была актуальной в обществе аборигенов древней Америки - роли и мужчин, и женщин рассматривались, как и в российской крестьянской деревне ХХ века, как естественные. Правда, в поэме это обещание, данное отцом Оссео, оказывается как бы ловушкой - обещание свободы сбывается буквально, сестры превращаются в сорок в наказание за свои грехи. Но здесь мы имеем, несомненно, ту ситуацию, когда разные фрагменты разных преданий и идей взаимодействуют и смешиваются (interacted and confused) и почти невозможно прийти в начальную точку...

Литература

1. V. V. Rubtsov Tracking the alien astroengineers. RIAP Bulletin, 1998, vol. 4, No 4, pp 7 - 10, 12.

2. Yu. N. Morozov Did the maori know about the ring of Jupiter? RIAP Bulletin, 1988, vol. 4 , No 4, pp. 11 - 12.

3. Генри Лонгфелло Песнь о Гайавате (перевод с англ. И. А. Бунина). М.: ГИХЛ, 1955.

4. Henry W. Longfellow. The Song of Hiawata", Moscow , Progress Publishers, 1969.